Виктор Рябинин – дух Кёнигсберга

автор: Мик Харт
Перевод на русский язык Ольги Коростелевой-Харт

Опубликовано: 25 Апреля 2020 года

Впервые я познакомился с Виктором Рябининым весной 2001 года. Один из друзей моей жены, зная, что она очень увлечена искусством и зная, что я заинтересован всем, что связано с историей, предложил нам встретиться с этим “очень интересным” человеком – художником и историком.Когда кто-то предваряет знакомство словами “он вам понравится”, это обычно не случается, но у меня нет никаких сомнений в том, что я сразу же проникся к нему симпатией.

Сопутствующая статья:  «Художник, у которого ангелы говорят» Бориса Нисневича

Произошедшее удивило меня, потому что я естественно, или неестественно, в зависимости от вашего восприятия действительности, осторожен при встрече с кем-то новым, и я очень избирателен, когда речь идет о том, чтобы завести новых друзей. Но Виктор покорил меня сразу и бесповоротно.Насколько его добродушие, глубина интеллекта, открытость и искренность были сразу же восприняты мной в момент знакомства, остается для меня загадкой, но я уверен, что окружение, в котором я оказался, немало способствовало моему сближению с ним, и я все еще помню это охватившее меня тогда волнение от пребывания в компании кого-то очень особенного.

Мы встретились в студии Виктора – маленькой угловой комнатке на самом верху ничем не примечательного бетонного советского многоквартирного дома. Тогда я и не подозревал, поднимаясь по полуразрушенным ступенькам лестничных пролётов, ведущим в его студию, сколько еще раз в течение следующих восемнадцати лет я буду подниматься по этой же траектории. И с каким энтузиазмом!

Как заядлый коллекционер старинных вещей, антиквариата, хлама и одержимый всем тем, что связано с историей ( по крайней мере с осознанного мною четырехлетнего возраста), студия Виктора была для меня абсолютным раем… Это был рог изобилия реликвий, живой памятник былого великолепия Кёнигсберга, вдохновляющее напоминание о наследии Второй Мировой Войны и напоминание о последующем перевоплощении Кёнигсберга в советский город Калининград.

Одна только задняя стена его студии стоила того, чтобы я проехал до нее расстояние в тысячу сто семьдесят пять миль! От пола до потолка она была покрыта тщательно продуманной мозаикой из старых эмалевых рекламных, информационных и военных вывесок, некоторые из которых были сделаны в довоенном Кёнигсберге, а некоторые принадлежали военному времени, что определялось наличием нацистской свастики. Повсюду присутствовал хлам: бутылки, выкопанные из руин Кёнигсберга, проржавевшие остатки оружия военного времени, старинные советские мундиры, металлические настенные таблички, в том числе, с изображением Гитлера и Сталина, немецкие и советские военные шлемы, тарелки, столовые приборы, кусочки драгоценностей, осколки фарфора, бутылочные горлышки. Повсюду – на столах, стеллажах, стенах полусидели – полулежали реликвии исчезнувшего города, величественно перемешанные с произведениями искусства Виктора: символическими картинами, сюрреалистическими скульптурами и уникальными, подсознательно преследующими тебя “ассамбляжами”.

В одном углу, у стены, стояла старая деревянная лестница ведущая к небольшому порталу с решетчатыми перилами. Когда мы впервые посетили студию, эти перила были украшены двумя старинными флагами и тремя военными фуражками. В те дни “верхний этаж” не был захламлен. Виктор использовал это место для ночевки, когда зарабатывался допоздна в студии. Однако, когда мы в последний раз посетили его в 2019 году, все передние перила портала были скрыты всевозможными флагами, шляпами и другими предметами, а сам портал был полон хлама.

Виктор Рябинин и Мик Харт

в студии, лето 2015 года!

Витя, как говорится, был «мой человек»! Студия была настоящим раем для тех кто любит наслаждатся ностальгией! И раем для произведений искусства живой истории города, который перестал существовать.

Во время нашего первого визита в студию мы принесли с собой “пикник”: мясо, сыр, салаты, чипсы, оливки и маринованные корнишоны. Мы выпили водки и сели за маленький прямоугольный столик за которым уже восседали интересные личности в виде бюстов Карла Маркса и Ленина, пристально наблюдавшие за нами. Наш “пикник” тогда положил начало ритуалу, который будет практиковаться много раз в течение последующих  восемнадцати лет.

На стене моего офиса в магазине антиквариата, который принадлежал мне в Великобритании, висела фотография, где были изображены Витя и я. Я сделал этот снимок в дождливый день на Светлогорском (Раушен) пляже зимой 2004 года. Фотография висела рядом с доской, украшенной барельефом Ленина, подаренной мне Виктором в том же году. На этой доске он вывел дарственную надпись своим красивым каллиграфическим подчерком, и поскольку в то время он не знал мою фамилию, то написал посвящение на имя «Мик Бедфорд», так как я жил тогда в городе под названием Бедфорд. Эти два предмета на стене моего офиса всегда вызывали вопросы, как у моих друзей, так и у клиентов магазина. И я был только рад и чрезвычайно горд, представить моего друга Виктора, русского из Калининграда, которого я описывал как опытного художника, философа, историка и просто замечательного человека.

Я показывал своим друзьям и клиентам магазина множество фотографий, которые я сделал во время моих поездок в Калининград. Особенно я гордился снимками, сделанными в студии Виктора. Показывая их, я говорил: «Стоит поехать в Калининград только для того чтобы просто встретиться с этим человеком». Иногда мне нравилось их интриговать. Перед самым отъездом в Калининград я намекал, что уезжаю в отпуск. Они спрашивали: «Куда?» Я отвечал: «В Храм Кёнигсберга».

Всякий раз, когда я отдыхал в Калининграде, оставаясь там по четыре-пять недель, я извлекал из этого максимум пользы. Виктор и его студия постоянно занимали первое место в моем списке достопримечательностей, и я потерял счет тому количеству дружеских вечеров, которые мы провели в этом священном месте – его студии, а затем экскурсий, как по самому Калининграду, так и по области. Это были чудесные времена!

Мы начали подумывать о переезде в Калининград еще в 2015 году, хотя я не думаю, что тогда у меня это были серьезные намерения. Однако, энтузиазм Виктора, позитивность, неутомимый интерес к новизне и его искреннее утверждение «конечно, вы могли бы жить здесь!», должно быть, творили свою магию за кулисами моего сознания. Однажды, когда мы с женой обсуждали эту перспективу, меня вдруг осенило, что если я перееду в Калининград, я буду жить в городе Виктора, в городе, который был его жизнью и работой всей его жизни.

И я считаю, это был определяющий момент; тогда я принял решение переехать. Я посчитал возможность жить в Кёнигсберге Виктора честью и привилегией. Я с нетерпением ожидал, что благодаря этому я смогу чаще общаться с ним, участвуя в новых исторических экскурсиях по городу и по области и под его руководством буду развивать свои исторические знания о городе. Конечно, я также с нетерпением ждал тех теплых вечеров в его атмосферной студии «Храм Кёнигсберга», где я имел возможность отдыхать в компании общих друзей, болтать, пить водку и коньяк.

И с этого момента я уже не думал о том, переезжать или не переезжать, я думал только – а как быстро я могу это сделать? К сожалению, практические аспекты переселения заняли слишком много времени, и когда мы приехали в Калининград в декабре 2018 года, жизнь Виктора стала угасать, и через семь месяцев он умер.

Виктор Рябинин был, без сомнения, одним из самых замечательных людей, которых я когда-либо встречал на своем жизненном пути. Он был исключительным человеком. Как сказал один наш общий друг: ”я горжусь тем, что был близок с таким великим человеком”. Я восхищался им за его художественный талант; я уважал его за его философию; я обожал его за его любовь к истории; я любил его как человека.

Когда он умер в прошлом году (июле 2019 года) от рака, это событие стало моей большой личной трагедией. После моей жены Ольги, он был вторым, самым влиятельным человеком в моей жизни, который склонил чашу весов в пользу моего переезда в Калининград. Если бы он был здесь сегодня, он бы поправил меня в этот момент: “Кёнигсберг, Майк!” На самом деле, это стало чем-то вроде шутки. Я специально называл этот город Калининградом, чтобы он меня поправлял. И даже сейчас, после своей смерти он продолжает это делать. Я думаю – так будет всегда.

Виктор Рябинин был не просто художником-историком. Он был чем то большим – он был путешественником во времени – человеком, который мог говорить с прошлым, сопереживать прошлому и общаться с ним. При своём небольшом росте он заполнял собой все пространство. Вокруг него ощущалась добрая аура, он был притягателен и вовлекал в свою ауру всех, кто имел счастье находиться рядом с ним. Магический дух, пропитавший Виктора, проистекал из многих источников. Его личность – воплощение умиротворяющего покоя. Он был добродушен, приветлив, его чувство юмора было игривым, но никогда не язвительным. Его жизненная философия, по-видимому, основывалась на двух коротких словах: “не проблема” – вещи могут быть “обстоятельством”, но никогда “проблемой”, а обстоятельства всегда могут быть преодолены или разрешатся сами собой, дай им на это больше времени. Это ободряющее отношение к жизни, эта позитивная философия делали компанию Виктора всегда незаменимой. Независимо от того, что вы чувствовали до встречи с ним, вы уходили от него с всеобъемлющим чувством благополучия от излучаемого им света.

Как художник и историк он обладал глубиной и нассыщенностью, но был свободнен от тяжести и претенциозности, которые так часто присутствуют, когда эти два качества смешиваются. Виктор практиковал смирение и никогда не вступал в конфронтацию. Он самовыражался, а потом двигался дальше. И никогда не навязывал вам свою точку зрения. Магнетизм его врожденного характера проистекал из духовной энергии, которая, как я полагаю, становилась все более мощной, поскольку черпалась из того же источника, из того же колодца, из которого Кёнигсберг черпал свою духовную энергию. Виктор был не просто одним из многих талантливых людей, родившихся или работавших когда-либо в Кёнигсберге, он был Духом Кёнигсберга.

И последнее, но отнюдь не менее важное качество, которое стоит отметить – это любознательность Виктора. Это качество было одной из самых привлекательных черт его характера. Во время собрания друзей и родственников, после его похорон, племянник Виктора сказал о нем, что Виктор обладал детской любознательностью – любопытство узнать, понять, исследовать. Это качество осталось с ним на протяжении всей его жизни. Это правда, что Виктор высказывал глубокое и искреннее изумление при каждом новом наблюдении. Он был острым наблюдателем жизни для которого все имело свой неповторимый интерес; ничто не проходило мимо него. Как пишет Борис Нисневич в своем очерке «Художник, у которого ангелы говорят», слова Виктора звучали так: “я могу только догадываться, что такое скука”.

Один из друзей Вити утверждал, что «Виктор создавал свою собственную реальность». Я полагаю, что каждый из нас делает это подсознательно. Реальность Виктора, возможно, лучше всего отражена в названии, которое он дал одной из своих последних композиций («ассамбляжей», как он любил их называть). Эта композиция названа «Реликвии, которые спасут мою душу». И именно этот ассамбляж говорит о том, что невозможно оторвать, отделить или разлучить Виктора Рябинина с Кёнигсбергом. Всякий раз, когда я вижу слово Кёнигсберг или слышу старое название города, я думаю о Викторе. Эти два слова – Рябинин и Кёнигсберг, есть и всегда будут для меня синонимами.

В работе, которая последует за моим вступлением – биографическом очерке о жизни Виктора, о его жизненном опыте, о влиянии на его творчество любви к Кёнигсбергу, автор – Борис Нисневич увековечил жизнь уникального художника-историка и исключительного человека необычайно ярко.

Сопутствующая статья:  «Художник, у которого ангелы говорят» Бориса Нисневича

Виктор Рябинин мог говорить с ангелами, в этом нет сомнений, и благодаря его работам ангелы говорят с нами.

Я скучаю по нему.

Copyright © 2018-2021 Mick Hart. All rights reserved

Copyright © 2018-2021 Мик Харт. Все права защищены.